— Кто?

ДеКей выглядел, как человек, идущий по краю пропасти и чуть не сделавший роковой шаг. Здоровый глаз моргнул.

— Что я только что сказал?

— Какую-то чушь о том, чтобы стать королем этого острова. А еще вы говорили о ком-то по имени Дженни.

ДеКей долго молчал. Мэтью наблюдал за тем, как он сделал еще несколько глотков через трубочку и осушил бокал.

— Мой разум, — тихо произнес он, — плывет по течению. Дженни… была той, кого я когда-то знал. Очень давно. И это неважно. Я действительно имел в виду то, что сказал о нашем будущем здесь. Если нам суждено пробыть на этом острове долгие годы — а кто может сказать, как долго это продлится? — мы должны начать принимать правила игры. Разве вы этого не видите?

— Нет, — с жаром сказал Мэтью. — И я опасаюсь за наше состояние. Что бы ни было причиной этого, наша сила воли истончается. Я вижу, как Хадсон все больше верит, что жизнь рыбака на этом острове — предел его мечтаний. А теперь вы вместо того, чтобы жаждать заполучить то проклятое зеркало, думаете о том, как бы стать королем острова! Боже мой, неужели вы не видите, что происходит?

— Нет, не вижу. Расскажите мне.

— Остров, — вздохнул Мэтью, — меняет нас. Превращая нас в… я даже не знаю, в кого… в безмозглых овец! И я готов поспорить, что с экипажами двух других брошенных кораблей случилось то же самое.

— Безмозглых овец? — переспросил ДеКей. — Молодой человек, разве вы не узнаёте свое счастье в лицо?

Для Мэтью этот вопрос был сродни пушечному ядру в живот. Он едва не согнулся.

— Я уверен, что моряк, который плавал с русалками, тоже был счастлив, пока не утонул.

— Это был несчастный случай. А у моряка и так был поврежден разум. Я не принимаю это во внимание.

— Меня пугает количество людей, с которыми это происходит. Это место влияет на нас.

— Вам следует пойти поспать, — сказал ДеКей и указал на дверь. — Либо так, либо идите, возьмите себе бутылку вина и утолите вашу душевную боль.

— Нет, спасибо. Я хочу быть трезв, когда пойму, что величайшая цель в моей жизни — это выменивать ракушки на рынке.

Мэтью был категорически против вина еще с первой ночи на острове, потому как от выпитого у него начиналась пульсирующая головная боль. Он понял, что ему больше нечего сказать, а тусклое отношение ДеКея к их общему затруднительному положению было еще одной проблемой в целом терновнике проблем. Мэтью повернулся и вышел, услышав напоследок «Спокойной ночи» от ДеКея.

Он направился к своей комнате. Приблизившись к двери, он вдруг почувствовал, что вот-вот войдет в свою тюремную камеру. Как знать, вдруг, проснувшись, он действительно захочет отправиться на охоту за ракушками в ту бухту, о которой говорил король Фавор? Нет, ему нужен был воздух — как можно больше воздуха.

Выйдя из дворца, Мэтью остановился и посмотрел вниз на город. Кое-где горели лампы, хотя час был поздний. Если королевское заседание еще продолжалось, то оно явно затихло, потому что голосов не было слышно.

Мэтью начал спускаться вниз по лестнице. Ему нужно было узнать больше об этом голгофе и о ритуале, который островитяне планировали провести. Хадсон не поможет ему, как и остальные. Возможно, единственным человеком, сохранившим здравый смысл, оставался Профессор Фэлл. Почему? Почему только Профессор смог рассмотреть татуировку Фрателло, и почему маленький человек так бурно на это отреагировал? Вероятно, Фрателло искренне не желал видеть это изображение, и по какой-то причине сила его нежелания влияла не только на его собственное восприятие, но и на восприятие Мэтью.

Но как такое могло случиться?

Мэтью втянул воздух полной грудью. Ему снова почудился запах горящих осенних листьев.

Внезапно он заметил фигуру, вышедшую из дворца и направившуюся вниз по дороге. Сначала он подумал, что это мог быть один из советников, однако тут же заметил какой-то мешок, перекинутый через плечо человека. Как только фигура приблизилась, Мэтью узнал в ней капитана Брэнда.

— Добрый вечер.

— О, Мэтью! Я тебя не заметил.

— Решил прогуляться перед сном, — сказал Мэтью, посмотрев на небо, полное звезд. — Прекрасная ночь, не правда ли?

— О, да. Некоторое время назад я слышал колокола.

Мэтью кивнул. Он был слишком истощен, чтобы вдаваться в подробности.

— Мне нужно было подышать свежим воздухом, — сказал он. — Вам тоже?

— Воздух? Ну… нет, я просто подумал, что могу пройтись перед тем, как вернуться домой.

Мэтью почувствовал укол в затылке.

— Прошу прощения?

— Домой, — повторил Брэнд. — Моя Луиза ждет меня. Она, должно быть, уже вся извелась из-за моей задержки, так что мне пора отправляться в путь.

Мэтью тщательно обдумал свои следующие слова:

— А где… ваш дом?

— Прямо за озером, — сказал капитан. — Недалеко.

— Понятно. — Мэтью указал на гавань внизу, чувствуя, что его рука дрожит. — За тем озером?

— Да, там мы и живем. Мне пора идти. Двое наших мальчишек сведут ее с ума.

— Но… у вас хотя бы есть лодка?

— Конечно! Я как раз осматривал ее, когда услышал звон колоколов. Этот звук… так напомнил мне церковь в деревне. Конечно, у меня есть лодка! — Брэнд криво усмехнулся, что лишь усилило ужас Мэтью. — Как, черт возьми, я бы переплыл озеро без лодки?

Мэтью ничего не сказал.

— Я всю жизнь ходил под парусом, — сказал Брэнд. — Меня учил еще мой покойный отец, храни Господь его душу. Что ж, мне пора! Тебе тоже пора возвращаться домой, не так ли?

— Да, — ответил Мэтью, — вы правы.

— Ты славный парень, — сказал капитан. — Удачи тебе.

— И вам тоже, — сказал славный парень, который стоял и наблюдал, как капитан Брэнд продолжает свой путь к гавани, где его ждала лодка, на которой он собирался пересечь «озеро» и вернуться к мальчишкам, которым не хватало твердой руки.

Мэтью не помнил, как оказался сидящим на земле. Казалось, весь мир закружился вокруг него. На глаза навернулись слезы безысходности: ему еще никогда не было так страшно, как сейчас. Что бы ни происходило, оно настигнет и его самого… и он должен был выяснить, что это, прежде чем потеряет разум.

Над ним склонился призрак.

— Вспомни, что сказал Фавор. Берегите свой разум. Это ваш собственный дворец. В глубине души он знает, что ты должен выяснить, что происходит. И я… то есть ты — веришь, что он дал тебе своего рода предупреждение. Даже если сам этого не осознавал. А теперь поднимай свою задницу и приступай к работе над своим дворцом, который ты так высоко ценишь.

Сразу после этой тирады призрак Тирануса Слотера исчез.

Заставив себя встать, Мэтью услышал отдаленный рев зверя, который звучал несколько секунд, а затем растворился в ночном небе. Пошатываясь, Мэтью вышел из темноты в область, освещенную лампами.

Когда темнота отступила перед очередным солнечным днем, а Мэтью снова погрузился в беспокойный сон, Маккавей ДеКей облачился в бледно-голубой костюм с желтым кантом и поправил маску. У него тоже была беспокойная ночь, но вовсе не из-за несчастий, предсказанных Мэтью. Нет, эти прогнозы имели для него все меньше и меньше смысла. Он видел лицо Апаулины, нависшее над ним, и узнавал в нем лицо Дженни Бакнер. Как они были похожи! С каждым разом сходство становилось только сильнее.

Потребность увидеть ее снова была острее голода или жажды. Никакое количество еды и питья с королевского стола не могло удовлетворить это особое желание. С одной стороны, он знал, что Апаулина — это не Дженни, но с другой… она была так похожа на потерянную девушку, что теперь у него создавалось ощущение близости с ней. Воистину, ДеКей никогда уже не будет ближе к Дженни, чем сейчас. Поэтому он поддался тоске, напоминавшей требовательный крик в его душе. Он надел защитную соломенную шляпу и был готов к выходу.

Он остановился, чтобы перекусить ветчиной и бисквитами на завтраке и обнаружил, что обычное количество человек, собиравшихся здесь, сократилось до трех. Капитан Брэнд, который всегда вставал рано, сейчас отсутствовал, как Страуд и Тэллоу. Трудно было сказать, где они сейчас находятся. Бром Фалькенберг тоже проспал, и ДеКей припомнил, что видел его в последний раз вчера вечером… впрочем, ход времени здесь ощущался совсем иначе — время летело и одновременно медленно текло. Должно быть, все дело в жаре.